Сегодня это самая больная тема в работе со взрослыми людьми. Я сталкиваюсь с ней практически в каждой истории…
На расстановки обратилась клиентка примерно 23 лет с темой для работы: тяжелые отношения с мамой. «Я злюсь на маму, так как мама порой ведет себя как ребенок. Мне приходится заботиться о ней, и я чувствую себя виноватой в том, что мама по каким-то причинам страдает. И в тоже время мама сильная женщина, она одна меня вырастила, после того как папы не стало.
Я боюсь, что у меня с дочерью тоже могут быть такими отношения, сейчас ей только полгода. Я бы хотела улучшить отношения с мамой. Перестать на нее раздражаться», — рассказала клиентка.
После того как расставили заместителей клиентки и ее мамы, увидели, что дочь не смотрит в сторону матери, а заместительница мамы говорит о том, что хочет, чтобы о ней заботились и ее любили, и просит этого от дочери.
Когда мама жаждет любви и поддержки от своего ребенка — это означает, что ей не хватило любви от своей матери. Клиентка подтвердила мою гипотезу о том, что у мамы и бабушки трудные отношения, бабушка, мол, у нас «железный человек», там не до любви. Вот и перепутались роли — бабушке не хватило любви от своей матери — прабабушки клиентки, ей было не до любви, выжить бы, 13 детей, хозяйство; матери не досталось внимания и поддержки от своей мамы — бабушки клиентки, и тут не до любви, опять выжить бы, война. И мужчин по роду не было рядом с женщинами, рано уходили. А если не хватило любви от родителей, начинаем брать от своих детей. Это вызывает злость в детях, так как ребенок априори ничего не может дать родителям, он ждет от родителя силы, поддержки, а тут наоборот его делают родителем, это для ребенка непосильная ноша. Родители дают, а дети принимают, так как первые — большие, а вторые — маленькие. Это порядок.
Когда же этот порядок нарушается, и ребенок вынужден быть родителем для своего родителя — это называется парентификация (от англ. parents — родители). Так бывает, когда мать остается в силу разных причин одна (развод, потеря мужа), чувствует себя беспомощной перед трудностями жизни и разделяет свое бессилие с дочерью, ищет в ней поддержку и разрешает себе быть рядом с ней слабой. Или когда мать возлагает на сына надежды как на опору, поддержку, единственного мужчину в семье, в связи с тем, что осталась без мужа. Сын вынужден стать ответственным и начать заботиться о благополучии своей семьи раньше, чем созревает для этого.
Иногда ребенок, видя как матери морально или физически тяжело, сам берет на себя роль «взрослого», желая тем самым облегчить ее участь.
Парентификация имеет место в семьях, где отец, мать или оба родителя употребляют алкоголь и не заботятся о семье, и тогда ребенок (сын или дочь) начинают сами заботиться о братьях или сестрах, и о самих родителях.
Ребенок, желающий улучшить судьбу и жизнь родителей, меняется с ними ролями. И все бы ничего, да только такое нарушение иерархии, приводит к тому, что дети вырастают гиперответственными, живущими в позиции «должен» (должен всем помочь, все задачи выполнить и т.п), считают нужды Других более важными, чем свои, берутся за самые трудные задачи. Такие люди также, будучи взрослыми чрезмерно требовательны к другим, так как гипер требовательны в отношении себя. Им трудно быть довольными собой и результатами своих действий. Им всегда кажется, что я могу, а точнее должен — больше, качественнее, лучше, успешнее, выше-дальше-быстрее. Та точка, в которой можно остановиться и сказать: «Достаточно, я сделал всё, что мог», для них означает сдаться, быть слабым. Соответственно, они могут очень раздражаться на тех, у кого такая точка есть. Считая их недостаточно усердными. Они постоянно напряженны, им трудно расслабиться, нужно свернуть горы, прежде чем разрешить себе отдых, т.е. отдых надо еще заслужить у самого себя. В детстве это был способ «выживания», во взрослой жизни человек сохраняет этот механизм поведения как выживательный, но последний уже не всегда верно служит хозяину. Пребывание в этой позиции изматывает, забирает огромное количество энергии.
Когда же порядок восстанавливается, наступает лад в семье и внутри человека. Для этого нужно восстановить иерархию: «Мама, здесь ты большая, а я маленькая (ий), я только твой ребенок, я не могу тебе давать как ребенок, ты можешь брать у своей мамы». Другой вариант: «Мама, я не могу улучшить твою жизнь и изменить твою судьбу, даже если очень этого буду хотеть, я только ребенок». Или мама может сказать своему ребенку, сыну или дочери: «Жаль, что я возложила на тебя непосильную ношу. Тебе больше не нужно это нести, ты только ребенок, я большая (взрослая), я сама справлюсь», — и тем самым освободить ребенка от этой тяжести, даже если ребенок уже взрослый.
И нужно знать, что мы — дети не должны ничего своим родителям напрямую. А вот не напрямую вернуть долг своим родителям, это значит передать то, что взяли от родителей своим детям. Все, что мы можем сделать для своих родителей — это выразить им свое признание, как согласие с их судьбами и с тем, что они нам дали. Дали то, что могли и так как умели, в силу своих причин. Даже авторитарность, жестокость и жесткость матери – это был единственный доступный для нее способ любить. Порой вся любовь сводилась к элементарной заботе: сыт, чист, материально обеспечен и это главное, то есть любовь была только в узком «коридоре» ухода за ребенком. Не умела мать поддерживать, не до вопросов ей было в адрес ребенка: как ты?, что ты чувствуешь?
Наша лучшая плата родителям за все, а также способ восстановить баланс «давать-брать» между нами, а баланс заключается в том, что родители дают, а дети берут, в том, чтобы брать от них все, что для нас было сделано и как это было сделано, принимая по той цене, по которой это досталось, даже если цена была очень высокой.
С уважением, Лариса Загузина.